Скажу в целом так: с реформой РАН драма есть. В жизни драма всегда есть. Но трагедии в том, что происходит вокруг Академии наук, нет. Мы в начале длинного пути в составе новой академии. И надо продолжать работу.


В целом же Российская академия наук, в которую теперь включены две другие академии, была и остается мощной структурой, разветвленной в содержательном смысле и имеющей разветвленную региональную структуру.


И вот это все надо перевести на другие рельсы. В один день это не сделается. И президент нашей страны говорит о том, что через некоторое время надо вернуться к корректировке этого федерального закона и внести в него поправки там, где потребует жизнь. Думаю, что в конце этого – начале будущего года можно ожидать постановки вопроса о внесении дополнений в закон.


Очередное общее собрание Академии наук в качестве одного из главных вопросов займется рассмотрением и принятием нового устава Академии наук.


Этот вопрос дважды рассматривали на заседании президиума подробно и по существу, с полезными замечаниями и предложениями. Затем проект устава отправлялся в правительство, там тоже высказывали замечания и уточняли формулировки. Словом, юридическая проработка была самая тщательная.


В уставе записано, что Академия наук будет координировать научные исследования, особенно в сфере фундаментальных наук. Во вторых, давать предложения и разрабатывать программу исследований, давать предложения по приоритетам исследований, по объемам финансирования.


А с другой стороны, там же написано, что Академия наук и проводит научные исследования. И вот тут есть что обсуждать.


Что означает тезис, что академия может проводить исследования? Что академики и члены-корреспонденты обладают правом заниматься научной работой? Но это, я бы сказал, немного несерьезная постановка проблемы. Ведь формально исследования проходят не в Академии наук. Они проходят в лабораториях и институтах, которые ныне переданы в ФАНО.


Поэтому если уж говорить об исследованиях, проводимых Академией наук, чтобы она могла реально выполнять те задачи и функции, которые за ней закреплены в федеральном законе, то ей нужно обладать инструментом, с помощью которого такие исследования проводить. Это означает, что у нее должны быть в распоряжении самостоятельные научно-исследовательские подразделения, лаборатории, институты. Может, не в том объеме, что раньше, но инструменты должны быть в руках у того, кому закон поручает вести исследования!


Мне кажется, корректным было бы решение, когда при основных структурных подразделениях РАН – а это ее отделения – имелись бы и функционировали пусть небольшое число НИИ. В которых, с одной стороны, проводились бы фундаментальные исследования, а с другой - они выполняли бы экспертные функции, чего также требует от РАН закон.


Это записано в проекте устава, в такой формулировке, что для достижения целей, которые поставлены перед отделениями Академии наук, записывается возможность создания государственных научно-исследовательских заведений и на основании представления правительства они могли бы учреждаться.


Непростая работа – создать такой устав, который, с одной стороны, был бы принят общим собранием Академии наук, а с другой - после этого этот документ должен быть утвержден правительством. Это две задачи, которые в ряде моментов противоречат друг другу.


Число сроков для должностных лиц в системе РАН ограничено двумя. Этот вопрос не вызвал и не вызывает споров. Введение же возрастных ограничений вызывает дискуссии, хотя и не на смысловом, а, я сказал бы, на формально-юридическом уровне. Все же, как ни крути, а получается дискриминация по возрасту. Это факт. И согласно Конституции, если они вводятся, такие дискриминационные ограничения, то только на уровне федерального закона. А устав РАН – документ хоть и важный, но не федеральный закон.

Что же до директоров НИИ, я согласен с теми предложениями, что были высказаны на президентском совете по науке, технологиям и образованию, о том, что ограничения здесь должны быть. Но это уже не прерогатива академии, поскольку институты переданы ФАНО, так что в этот вопрос мы не вмешиваемся.


Теперь четко определено, что такое общее собрание РАН. Это собрание академиков и членов-корреспондентов. Поэтому участие представителей институтов, как это было прежде, в собрании не предусматривается, они ведь формально принадлежат теперь к системе ФАНО. Но мы не собираемся отрывать академию наук от научных коллективов.


Академия наук не ареопаг, а структура, занимающаяся наукой, следовательно, немыслимая без связи с научными коллективами, работниками. Мы предлагаем осуществлять полнокровную связь на уровне отделений. Отрывать академию наук от научного сообщества недопустимо, недальновидно и непродуктивно. Мы много говорили об этом при обсуждении устава. Думаем, такое взаимодействие надо устанавливать через основные структурные подразделения нашей академии - отделения РАН. Это мы намечаем утвердить в положении об отделениях РАН.


Вот в состав общего собрания отделений мы предлагаем включать наших ученых, которые работают по профилю отделения в институтах. Чтобы эту связь не разрывать. Туда же, кстати, хорошо бы приглашать научных сотрудников из вузов и учебных институтов.


Главное, что мы все – и члены академии, и наши коллеги, которые работают в ФАНО, где теперь 1007 юридических лиц, - мы все должны осознать, каждый для себя, что произошло, понять организационные условия, в которых теперь предстоит работать. Мы ведь всю жизнь организацию науки понимали по-другому. Теперь изменилось все, причем существенно. Это надо осознать и научиться эффективно работать в новых условиях.